Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
И первым разорвал связь – говорить больше было не о чем. Не выслушивать же, что они, мол, отступать не собираются, и он им ни разу не указ…
– Без семнадцати, – бросив взгляд на запястье, бесцветным голосом сообщил Зыкин, зябко передернув плечами: в овражке, где капитан разместил свой КП, несмотря на июнь, было весьма прохладно. Утренний туман вошел в самую силу, скрывая от взгляда расположенные даже в десятке метров кусты, со стороны недалекого болота несло сыростью, над ухом нудно звенели комары. – Ну, и где они?
– Не переживай, будут точно в срок, – иронично хмыкнул Сергей, прихлопывая на щеке очередного кровососа. – Немец – он существо педантичное и к точности с детства приученное, и хотел бы – не опоздал. О, да вон оно, собственно, и начинается. – Кобрин дернул головой. – Слышишь?
– Слышу… – мертвенным голосом прошептал особист, внезапно сухо закашлявшись от волнения. – Неужели правда?!
– Увы, я ж тебе говорил. Ты в небо гляди, а то вдруг самое интересное пропустишь. – Комбат длинно сплюнул под ноги. – Старшим по званию товарищам, Витя, верить нужно, вот что!
А с запада, со стороны границы неумолимой волной накатывался, с каждой секундой становясь все сильнее, гуще, воющий звук сотен авиационных моторов. Меньше чем через минуту над головой прошли первые девятки двухмоторных бомбардировщиков, кажущихся на фоне светлеющего неба абсолютно черными.
Кобрин бросил на Зыкина быстрый взгляд: задрав голову, контрразведчик беззвучно шевелил губами, видимо, считая самолеты. Сжимающие шейку приклада пистолета-пулемета пальцы младшего лейтенанта побелели от напряжения. Ну, вот и поверил…
– Сколько же их… – ошарашенно прошептал Зыков, взглянув на комбата полубезумным взглядом. – Значит… и на самом деле война?!
– Нет, Витя, это они просто полетать вышли, утренняя прогулка у них, да с дороги случайно сбились, – и неожиданно рявкнул, решив, что сейчас – самое время: – А ну, приди в себя! К бою, лейтенант! Ты красный командир или барышня кисейная? – Откуда пришло в голову подобное сравнение, Кобрин так и не понял, похоже, из памяти реципиента. – У нас тут, между прочим, типа война началась, если не заметил! И хватит автомат мацать, отломишь приклад, как стрелять станешь? Ну, пришел в себя?
– Так точно, – отчего-то по-уставному сообщил Зыкин, с трудом разжимая сведенные судорогой пальцы. – Простите, товарищ капитан, за недоверие… извини, Степаныч! Но откуда ты все-таки знал?
– Потом расскажу, сейчас некогда, – пожал тот плечами. – Да не дергайся ты, сейчас артналет начнется, так что у нас еще больше часа. Пойдем по позициям пробежимся, бойцов подбодрим, маскировку проверим. Хватит комаров кормить…
В этот момент подал голос связист, устроившийся со своей радиостанцией в нескольких метрах от командиров:
– Товарищ капитан, тут вас это, Гродно вызывает, штаб корпуса. Генерал-майор Егоров на связи.
– Проснулись, – мрачно буркнул Кобрин, переглянувшись с особистом. – Самое время… ладно, давай поговорим.
Приняв из рук радиста наушники и непривычного вида тангенту, Сергей зажал клавишу и ответил:
– Командир батальона 239-го стрелкового полка капитан Минаев слушает.
– Ты чего там учудил, капитан?! Что за самоуправство?! – заорал наушник раздраженным голосом комкора. – Почему батальон без приказа покинул расположение? Почему мне об этом сообщают из погранотряда? Почему ни комдив, ни комполка не в курсе твоего самоуправства? Какая еще война сегодня утром?! Под трибунал захотел, провокатор хренов?!
– А вы на улицу выйдите, товарищ генерал-майор, да в небо поглядите. Там вам и ответ будет. И мой вам совет, отдайте приказ на немедленный выход всех подразделений корпуса из пэпэдэ по боевой тревоге. Немедленно! Хотя, пожалуй, поздно уже.
– Ты что себе позволяешь, щенок?! – ахнул прижатый к уху наушник. – Да я тебя в пыль, в порошок, под расстрел…
И в этот момент раздались первые гулкие удары артиллерийских разрывов, приглушенные расстоянием и туманом. Первый, второй… восьмой. Спустя несколько секунд грохотало по всему фронту – и со стороны госграницы, и в направлении Граева и Августова; десятки и сотни взрывов мгновенно слились в монотонный рокочущий гул артподготовки. Утреннее небо с несколькими пушистыми облачками подсветилось тысячами коротких всполохов. Вот и все, началось…
С напряженным лицом слушавший разговор Зыкин вздрогнул, автоматически бросив взгляд на наручные часы. Стрелки показывали ровно четыре утра.
– Слышите, Евгений Арсентьевич? – припомнив имя-отчество генерал-майора (а заодно и его дальнейшую незавидную судьбу, закончившуюся расстрельной стенкой в пятидесятом году), переспросил Кобрин внезапно замолчавшего комкора. И, не дождавшись ответа, зло докончил: – Генерал, мать твою, это война! ВОЙНА! И она УЖЕ началась! Отдай приказ вывести людей! Может, хоть кого-то спасешь. Распорядись начать немедленную эвакуацию гражданских в тыл! Конец связи.
Впихнув в дрожащие руки окончательно обалдевшего от услышанного радиста наушники и микрофон, Кобрин затейливо выругался. Немного успокоившись, тронул за плечо особиста, напряженно глядящего в сторону Граева, над пригородом которого уже встало могучее зарево, ежесекундно подсвечиваемое вспышкой очередного взрыва:
– Ты все верно понял, Витя, в аккурат по нашему пэпэдэ лупят. И по всем остальным разведанным целям, на всю глубину, куда гаубицы достают. А дальше уж бомбардировщики работают. У пограничников сейчас и вовсе ад, по ним в первую очередь долбанули. Надеюсь, они все-таки успели уйти и занять укрепления.
– Ровно в четыре начали… – ни к кому конкретно не обращаясь, хрипло прошептал контрразведчик. – Ровно в четыре… В точности, как ты и предупреждал…
Похоже, именно факт выверенного до минуты начала артподготовки поразил Зыкина больше всего.
– Ну, так говорил же тебе, немец – существо педантичное, обещал в четыре – значит, в четыре, получите и распишитесь. Все, Витя, соберись, нам теперь долгонько расслабляться не придется. И вот что, товарищ младший лейтенант, пошли-ка к бойцам, как бы паники не возникло. Личный состав у нас в основной массе необстрелянный, нервы у всех на пределе, а нам еще воевать и воевать. Года, я так меркую, три-четыре, не меньше.
Зыкин бросил на него быстрый взгляд, хотел было что-то спросить, но отчего-то передумал, понуро опустив голову.
* * *
По позициям батальона Кобрин с мамлеем бродили почти час: Сергей разговаривал с бойцами, много шутил и балагурил, в то же время постоянно придираясь к глубине наспех отрытых стрелковых ячеек и пулеметных позиций, оформлению противопульных брустверов и качеству их маскировки. Несмотря на то что с этими парнями его разделяло больше двух веков, он прекрасно понимал, что главное сейчас – не дать им погрузиться в пространные размышления о тех событиях, что происходили в нескольких километрах; не допустить, чтобы они испугались и запаниковали по-настоящему. Солдат во все времена должен быть по максимуму занят делом, простым и понятным, будь то копание окопа, чистка оружия или снаряжение пулеметных лент. Думать положено командиру; подчиненный же должен быть всецело уверен в его правоте. Все остальное лишь мешает делу.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
